Мартин написал балладу «Enjoy The Silence». Алан и Флад решили ускорить темп, добавили бит, гитару. И через час мы поняли, что это будет хит. Не думаю, что Мартину понравилась эта идея. Он, по-моему, опять сбежал в Park Studios на пару дней… Кажется, нам так и сказали: уходите, нам нужен день. А потом Флад пришел к Мартину: «Вот твой зеленый Гретч, сыграй что-нибудь». И он сыграл этот рифф. И мы такие: давайте оставим так. Потом я спел. И всё. Мы поигрались с ней еще пару дней и поняли, что сделали что-то особенное.
Видео «Enjoy The Silence» — это ведь просто как фотосъемка. Это было уникально и до сих пор так. Иногда у Антона Корбайна бывают концепты, которые сбивают с толку, типа: «Ты что, вправду хочешь, чтобы я оделся как король и бродил с раскладным стулом? Ты это серьезно?» Но тут надо просто махнуть рукой и довериться, мы уже привыкли.
Не думаю, что я пытался себя убить… Мне нравилось быть рок-звездой. Но потом только это и осталось. Алкоголизм и наркомания — это медленная смерть, в каком-то смысле самоубийство, в котором ты себе не признаешься. Это можно исправить, просто нужно действительно постараться.
Мы собрались и записали «Songs of Faith and Devotion». Этот тур казался бесконечным, он длился почти два года. Много всего случилось в том туре. Мы были на вершине успеха, мы имели всё по щелчку. И мы упивались этими возможностями. К концу тура все были сломаны. Флетч уехал лечить нервы, Алан ушел из группы, у нас с Мартином были свои проблемы: Мартин запил, моя история всем известна.
Мы несколько недель записывали в Нью-Йорке альбом «Ultra», я вернулся в Лос-Анджелес. Когда я летел в самолете, я понял, что не протяну этот уикенд, у меня было чувство, что я сорвусь. Так и случилось. Таков был мой план (смеется). Моя идея. И это была лучшая идея в тот момент. Я чувствовал, что меня надо наградить за то, что я был чист какое-то время, где-то месяц. Многие зависимые в итоге так и делают — поворачивают назад, потому что тяжело.
Когда снимали клип на «Barrel of a Gun», мы выезжали в Марокко, и там я бродил вдоль старой городской стены. А эту стену сейчас местные используют как общественный туалет. И, конечно, все угорали, потому что с закрытыми глазами мало ли куда наступишь. В общем, кто с дороги не убрался, тот сам был виноват.
Я провожу много времени с песнями, чтобы прочувствовать их, а потом интерпретировать так, как я их воспринимаю. Мы никогда с Мартином не садились обсуждать песни. Теперь, когда я приношу свои песни, мне нравится идея, что их можно разложить на части, а потом собрать.
С «Condemnation» было так. Мы приходили к Мартину слушать демозаписи и обычно их невозможно было слушать, потому что на кассете были шумы. Когда я услышал эту песню, я понял, что она особенная. Мне с ней повезло. Думаю, тогда я впервые понял, что я певец. Этот момент был поворотным. Мне нравился звук, который я слышал в наушниках. Все сказали: просто пой. Мы находились в Мадриде, я пел в гараже. Там была такая атмосфера…
Важное свойство музыки в том, что она объединяет людей. Я думаю, наша музыка нравится изгоям, тем, кто чувствует, что не вписывается в общество в школе, в институте, на работе. Мы были такими же. Будь то радио или что угодно, люди говорили: «Что это за группа такая? Это рок-группа? Это поп-группа?» Но ведь это не важно, когда музыка хорошая. Надеюсь, что именно такую музыку мы и делали.
Об этом все говорят и немного перевирают. Мне задают этот вопрос постоянно. У нас странные отношения с Мартином. Я бы не сказал, что мы не разлей вода, но мы друг друга очень уважаем как люди и как музыканты. В студии иногда бывает напряженно. Когда делаешь музыку, нужно быть внимательнее. В конце работы мы обнялись, признались друг другу в любви, чуть ли не со слезами. Мы вместе очень долго.
Песни Мартина все время меняются для меня. И от тура к туру тоже. Его песни часто отражали мои собственные чувства. Это бывало странно. Еще они помогали мне посмотреть на себя со стороны, пока я не сделал какую-нибудь глупость. Мне кажется, это потому, что они о жизни. Их сложно сразу принять… эту правду. В этом секрет успешной песни. Тебе повезет, если ты к ней подключишься. И мне повезло. Я работал с разными музыкантами и они это из меня вытаскивали. Включая Мартина. Когда мы в студии, он улучшает мои песни. Надеюсь, что своим голосом я могу привнести душевность или духовность в его песни.
Между альбомами Depeche Mode я выпустил пару пластинок с Soulsavers. Мне очень понравилось с ними сотрудничать, и я надеюсь продолжить. С ними мы играли в маленьких залах, и это очень волнует. Первые 5 минут ноги трясутся. А потом ничего. Когда люди так близко к сцене, они больше вовлечены в музыку. Чтобы добиться такого от 60-тысячной толпы, нужно приложить больше усилий.
Перед концертом я чувствую волнение. Я стараюсь подготовиться. За час до концерта я предпочитаю ни с кем не общаться, сижу в гримерке, подготавливаю себя к образу исполнителя. Я стараюсь делать это как можно лучше. Я действительно перевоплощаюсь. После концерта требуется несколько часов восстановления. Обычно через пару песен я расслабляюсь и плыву по течению.