Я никогда не думала ни о чём другом, кроме занятия искусством.
Находиться на сцене для меня — значит быть бесстрашной. Я написала статью для Artforum в середине восьмидесятых, там есть строчка, которую часто цитирует критик Грейл Маркус: “Люди платят деньги за то, чтобы посмотреть, как другие верят в себя”. Имея в виду, что чем выше шанс облажаться на публике, тем больше значения в твоих действиях. В этом и есть отличие от писателя или художника: когда ты на сцене, тебе не спрятаться от людей, и от себя тоже.
Я была в курсе об исполнителях, которые имеют свой образ, будь то Сьюзи Сью, или Патти Смит, или Лидия Ланч, а я просто девушка из среднего класса, воспитанная в более традиционном ключе, девушка из Калифорнии. Но в некоторой степени я чувствовала, что важно представляться нормальной.
Моя подруга познакомила меня с Тёрстоном Муром, потому что она думала, что мне он понравится. Он играл с самой невероятной группой в мире The Coachmen. Они были типа Talking Heads — с шумными гитарами, как у The Feelies. Во всяком случае, это была любовь с первого взгляда. Его группа распалась той ночью, и мы стали играть вместе.
Я выбрала для себя типичный пост-панковский стиль игры на басу. Это настоящее искусство не учиться играть на инструменте, но быть способным играть на нём.
Я относительно скромный человек, но мне нравится, когда мне делают вызов, и я люблю ставить себя в пугающие ситуации.
Мне нравится получать адреналин, играя импровизации, — меня это очень успокаивает.
Я чувствую себя более свободной на сцене. Публика — это абстракция. Ты на самом деле никого не видишь вокруг себя, но ты чувствуешь публику внутри себя. Так получилось, что я начала играть музыку ради концептуальных идей.
Я никогда вообще не воспринимала себя как музыканта. Я не хочу сказать, что Sonic Youth — группа концептуального искусства для меня, но в какой-то степени это продолжение пути Уорхола. Вместо того, чтобы критиковать поп-культуру, как многие художники делают, я работала внутри неё, чтобы сделать что-то.
Я покидаю магазин, если меня раздражает музыка. Когда, например, играет техно, у меня возникает такое чувство, будто мой мозг взорвётся.
Мы все выросли на английской музыке. Мне до сих пор нравится гитарный звук, с которым работают в Британии. А наши дети слушают рэп. Мелкие гаденыши.
Женщины становятся настоящими анархистами и революционерами, потому что они всегда были людьми «второго сорта», им приходится пробивать себе дорогу. Вот кто создал все правила в культуре? Мужчины — корпоративное общество белых мужчин. Так почему бы женщине не устроить бунт против этого?
Иногда мне кажется, что мода — это больше разговор между мужчинами, чем женщинами.
Ты всегда чувствуешь себя так, словно ты догоняешь кого-то, и часть этого — совмещение работы, материнства и чувства необходимости кому-то угодить, что, я думаю, девушкам и женщинам знакомо больше, чем мужчинам.
После того, как ты становишься выпускником, ты считаешься взрослым и тебе надо выходить в мир, но ты по-прежнему не образован. Это интересное… ужасное, ужасное время.
Мне никогда не бывает уютно, кроме случая, когда я работаю одна дома. Это утомительно — быть среди людей.
Разбивать гитары — это весело!