Экстравагантное сборище четырехсот тысяч юных отпрысков богатых американских семей у крошечного озера Уайт-Лейк в Катскиллских горах, в штате Нью-Йорк, получившее название «Вудстокский фестиваль музыки и искусства», могло дать повод для предположения, что Америка предалась карнавальному шутовству.
Украсив себя бусами, перьями и цветами, бородатые парни и длинноволосые девицы расположились среди посевов конопли на территории в тысячу с лишним акров пастбищной земли, арендованной у местной молочной фермы, и в течение трех дней жили лагерем, распевали песни и слушали певцов, курили и глотали наркотики, ходили нагишом, знакомились друг с другом, вытворяли что им вздумается, утверждая веру в ценности, представляющие род вызова: любовь, дружбу, простоту и право делать что хочется, не подчиняясь никаким установлениям.
Вудстокский фестиваль резко отличался от обычных фестивалей. Это был форум приверженцев рок-н-ролла и любви как цели жизни, отразивший идеи массового движения хиппи. <…> За день до открытия фестиваля все дороги в радиусе пятнадцати миль от Уайт-Лейка были забиты транспортом. В машинах и микроавтобусах, набитых по десять-двенадцать человек в каждом, хиппи стекались к павильонам, огороженным колючей проволокой, держа в руках плакаты с лозунгами: «Сохрани красоту Америки — отдайся во власть дурмана», «В мире существует лишь то, что происходит сейчас», «Любовь — вот единственная реальность в мире». <…> Запасы продовольствия, заготовленные для всех, истощились почти мгновенно (в первый же день было съедено пятьсот тысяч бутербродов с сосисками и котлетами). Колодцы, специально вырытые в этой местности, давали загрязненную воду. Прошедший вечером — в день открытия фестиваля — ливень превратил природный амфитеатр в болото. <…> Но, несмотря на дождь и ветер, голод и транспортные пробки, продрогшие и полумертвые от усталости поклонники рока и искатели счастливого мира спешили погрузиться в глубины собственной души и продемонстрировать брошенному ими буржуазному обществу искусство «нового меньшинства». <…> Три дня и три ночи фантастического сборища ошеломили Америку. «Что это, — спрашивал журнал «Ньюсуик», — революционный акт или всего-навсего пикник с марихуаной вместо пива?» «Событие планетарного масштаба» (как его назвал поэт-битник Аллен Гинзберг) или «болотный кошмар»? Истолковывали его по-разному — как и всё движение хиппи. <…>
Разумеется, бедность, в которую кинулись хиппи, была притворна и вымышленна. Стюарт Холл, наблюдавший общинную жизнь, справедливо заметил, что «рядом с символической бедностью хиппи стоит подлинная нищета множества американцев, а вымышленная бедность детей состоятельных родителей есть лишь еще одно унижение для зажиточной Америки».
Скопление коммун хиппи свидетельствует о бесчисленных попытках найти желанные идиллические отношения между людьми, однако лицемерие брошенного ими буржуазного общества преследует их и здесь. Бешеные припадки расовой ненависти соседствуют с соперничеством за обладание женщиной. Попытка сменить кожу, родиться заново — явно не удалась. <…>
Путешествиям хиппи в глубь себя способствовало потребление наркотиков. Но возвращение из этих «поездок» показало, что пребывание хиппи в «новом мире» весьма кратковременно, а бесчеловечный мир капитализма по‑прежнему контролирует их поведение, когда они возвращаются в «реальность».
Возникнув из индивидуальных решений, распространившихся по принципу цепной реакции и заключавшихся в отказе участвовать в «системе» погони за деньгами, социальным престижем и безграничным потреблением, движение хиппи постепенно превратилось в ничегонеделание, выродилось в инфантильный антирационализм. <…>
Отвергая ханжеский сексуальный моральный кодекс, современные урбанистические формы любви, рекламируемой кино, телевидением и печатью, хиппи взывали к спонтанному и естественному проявлению любви. Только осуществить эту альтернативу им не пришлось. Они слишком легко впали в другую крайность. На фестивале в Вудстоке дискутировались проблемы группового брака, брака втроем, любви между мужчинами, между женщинами, стариками и полудетьми. <…> Газеты и журналы полны рассуждений о «сексуальной свободе». Секс стал своего рода «последней границей», на которой молодые люди надеются утвердить свою индивидуальность. Листовки, издаваемые хиппи, пестрят объявлениями: «Хочешь? Мы тут как тут, только позвони», «Ищу толстую уродливую девочку», «Придите в клуб обмена партнеров» и т. д. Газета «Конский навоз» поместила афишу «Ищу роман». О любви больше нет речи. <…>
Вудстокский фестиваль обнаружил, что колонии хиппи — это не «общины любви», а сборище наркоманов и эгоистов. Все разговоры о любви к ближнему выродились в пустую болтовню и сексуальную невоздержанность, в воображаемый и вредный для душевного и физического здоровья уход от общества в наркоманию. Недаром в Голливуде — благословенной «хиппляндии» — психиатров больше, чем в целых европейских странах. Контакты с подпольными бандами торговцев наркотиками привели к преступлениям и убийствам в среде хиппи. Вера в жизнь без насилия оказалась мифом.
Зверское убийство голливудской кинозвезды Шарон Тейт и четырех ее друзей в августе 1969 года на вилле ее мужа — кинорежиссера Романа Поланского потрясло даже Америку, лидирующую среди цивилизованных стран по количеству убийств, изнасилований и грабежей. <…> Убийство было самоцелью. В нем кроме [Чарльза] Уотсона приняли участие четыре девушки от двадцати до двадцати четырех лет. Все они принадлежали к коммуне хиппи «Семейство фрегатов», возглавляемой неким Чарльзом Мэнсоном. <…>
Вудстокский фестиваль знаменовал уход молодых американцев в себя, в святая святых своей молодости и своих внутренних ощущений. Три дня пролетели быстро. <…> И вновь пошли колесить по дорогам Америки нелепые и отверженные, запутавшиеся и одурманенные длинноволосые молодые люди в поисках счастья.
Вульф В. Вокруг Вудстокского фестиваля. «Театр». № 7. 1970
Чтобы увидеть новость полностью, перейдите на полную версию страницы